Луганские «кубинцы»: «В 1962 г. мир оказался на грани ядерной катастрофы»

47    лет назад проведена одна из самых секретных операций ХХ в. - «Анадырь», разрешившая «Карибский конфликт». В ней приняли участие и  луганские «кубинцы».  

Поиск воинов-интернационалистов кубинцев в Луганской области  ведется с  1994 г. и не прекращается до сих пор.  За последние полгода  список луганской  областной общественной организации  « Воины-интернационалисты «кубинцы»» пополнился еще шестью членами.

Луганские «кубинцы»

Многие десятилетия информация о  тех покрытых тайной событиях, тем более о военной операции «Анадырь», проведенной в июле 1962- ноябре 1963гг (название  операции происходит от имени населенного пункта на крайнем северо-востоке России, где проходили учения советских войск),   являлась сугубо секретной,  и вплоть до 90-х годов  о ней, тем более об ее участниках,  никто никогда не говорил и не писал.  Как сообщил  «ОстроВ» председатель Луганской областной организации воинов-интернационалистов «кубинцев» Иван Луценко,  списочный состав  областной организации  сегодня  насчитывает 194 члена,  хотя на самом деле их гораздо больше. (Поиски продолжаются, и очень многое зависит от местных военкоматов и правильно оформленных запросов). Из них 17 человек уже умерли.

«Создавая организацию в 1994г.,  - рассказывает Иван Луценко,  - мы собирали  по крохам – через переписку, объявления в прессе,  а у ее истоков стояли усилия первых двенадцати членов, которые боролись за право  «кубинцев» иметь статус участников боевых действий. В  далеком  и  во временном,  и в социально-политическом  отношении, попавшие на Кубу  в  1962-1963 гг. ,  находились именно в  боевых условиях. Тем не менее, лишь  около 40 процентов членов организации  сегодня имеют соответствующий статус и соответствующее  удостоверении. А за последние полгода областная организация воинов-интерационалистов –кубинцев пополнилась еще шестью членами, большинство из которых. Кстати, уже получили этот статус.  Мы нашли Ивана Иосифовича  Мурая (г. Луганкс), Алексея Николаевича Топчия  в Рубежном,  Николая Петровича Сарафанова, Алексея Ивановиач Лизенко в Белокуракино,  Аркадия Васильевича  Коронеко в пос. Петровское». .

 «Кубинское правительство, наградив нас  медалью и вручив удостоверение,  признало наши заслуги, статус участников боевых действий, - сказал автору этих строк Владимир Александрович Гетьман, который в  сентябре 1962г. в составе Днепропетровского зенитно-ракетного дивизиона был в числе тех, кого отправили на Кубу. -  Удостоверение подписано ноябрем 2000г.»

 По некоторой информации к  50-й годовщине Кубинской революции,   которая как известно  победила в 1959 г.,  Правительство Кубы  намеревается снова наградить всех   интернационалистов-кубинцев  очередной  юбилейной медалью. В 2004г. в 40-летию Кубинской революции  36 луганских «кубинцев» были награждены медалями   «Воин-интернационалист 1 степени». Для их вручения в Луганск прибыл Чрезвычайный и  Полномочный посол Республики Куба.  

Операция «Анадырь»

 «Корни конфликта лежали в американско-кубинских отношениях, переживающих радикальные изменения после победы Кубинской революции под руководством Фиделя Кастро, - рассказывает Владимир Гетьман. -  Остров перестал быть вотчиной США , а такого поворота американцы стерпеть не смогли. На Кубу посыпались санкции в форме экономической блокады, и на Плайя Хирон была высажена вооруженная бригада, подготовленная ЦРУ.  План свержения режима Кастро получил кодовое название «Мангуста». Всего за трое суток эта бригада была разбита. Увы, США стали готовиться к прямой интервенции на Кубу».

Получив секретные сведения об этом, глава Союза Никита Хрущев стал размышлять, каким образом защитить  Кубу.  Тогда у него и появляется идея разместить на кубинской территории  ракеты среднего радиуса действия с ядерными боеголовками. Присутствие такого оружия, считал Никита Хрущев, наверняка «охладит пыл Вашингтона».

Хрущев  посоветовался с самыми «острожными» из своих советников – министром иностранных дел Андреем Громыко и вице-премьером Анастасом Микояном, но они оба высказывают сомнение  в целесообразности «столь авантюрного плана». Однако решительно пойти наперекор своенравному шефу побоялись. 24 мая 1962г. на совместном заседании Президиума ЦККПСС и Совета обороны был заслушан доклад министра обороны Родиона Малиновского, и принято  решение о начале операции по переправке на Кубу советских стратегических ракет.  Тогда операция  и получила название «Анадырь». (Под командованием генерал-майора  И. Стеценко была сформирована ракетная дивизия, отобраны подразделения для охраны ракетных комплексов и их обеспечения. Стали решать проблему их транспортировки. География продиктовала единственно  реальный способ доставки на Кубу  – морем. А для маскировки была создана легенда о, якобы, намечающихся на севере страны маневрах, куда и перебрасывалась техника и живая сила. Для подкрепления легенды на борт судов грузились лыжи, теплая одежда).

« После встречи с кубинским послом я пришел домой и сказал жене: « Половина этой медали и  этого букетика – твои!» Мы уходили, а родные наши даже не знали, куда  писать, где нас искать, когда мы вернемся. Вы знаете, для маскировки нам приказали даже лыжи с собой взять», - рассказывает  Луценко.

 « Мои родители  поседели, пока полгода в самые разные инстанции письма  писали, нас разыскивали», - дополняет  Владимир  Гетьман.

Генерал-майор  Михаил Лопатин,  также принимавший участие в операции, поведал, что  даже капитанам кораблей не было известно о конечном пункте морского похода. Выйдя из черноморских портов, они направились к Гибралтару, и, уже находясь в Атлантике, должны были вскрыть секретные пакеты, в которых им предписывалось следовать на Кубу.

 «Ракеты и военную технику прятали в трюмах, либо камуфлировали под сельскохозяйственные машины. Личному составу, размещенному под палубой, пришлось работать в очень тяжелых условиях: жара в чреве кораблей была нестерпимой, достигая 50-60 градусов, хотя команда непрерывно поливала палубу водой, - рассказывает Михаил Лопатин. – Выходить наверх разрешалось лишь на короткое время группами по пять-шесть человек. К тому же солдат и матросов частенько переодевали в женские платья».

Путешествие в трюмах

Владимир Гетьман отправился на Кубу, когда проходил срочную службу в зенитно-ракетном дивизионе, расположившемся под Днепропетровском.

Был субботний день. Владимир заступил на дежурство и следил за тем, чтобы солдаты побыстрее помылись.

«Вот иду я со списком, - рассказывает Владимир  Александрович, -  а тут командир дивизиона бежит, майор Ереджибоков Мадырбей Коломбатович. Но он всегда ходил, очень важно, по-хозяйски, а тут – что-то непонятное…».

«Срочно построить личный состав!», - командует.

После построения майор сообщил, что получена команда срочно свернуться и подготовиться к маршу. Ночь не спали, «сворачивались» – ведь это тысячи метров кабелей. На следующие сутки пришли артиллерийские тягачи.  Никто не знал – куда едут и зачем. Недели две простояли под Николаевым, и, наконец бригаде сообщили, что она будет принимать участие « в маневрах   войск  стран Варшавского Договора».

Подали теплоход-сухогруз, а в его трюмы загрузили технику. Все  перед этим получили гражданскую одежду – костюмы, рубашки, плащи, шляпы. Вместе с одеждой дали и наволочки, чтобы полученную одежду следовало в нее сложить и сверху написать фамилию.

«Перед отправкой у всего состава отобрали документы, партийные, комсомольские билеты, служебную книжку – мы стали безликими, - говорит  Гетьман. – Родителям я сказал, что еду в командировку,  а куда и насколько – не знаю. Нас погрузили на теплоход «Физик Вавилов». Когда вышли в море, даже команда не знала  конечный пункт прибытия. Через некоторое время стали на рейде. Подъехали два генерала, которые держали речь о том, что, дескать, выпала честь участвовать в маневрах, отстаивать честь Отчизны. А вечером снова вышли в море. Помню, что когда проходили территориальные воды, у Босфора нас отправили в трюм и задраили люки, но через щели в палубе мы увидели  турецкий флаг. Большинство солдат, сержантов и офицеров перевозились вместе с боевой техникой в трюмах, здесь оборудовались трех- ярусные нары. Условия пребывания в  таких трюмах были очень тяжелыми. Температура, нужно сказать, была знатная – мне кажется,  градусов  до шестидесяти! Ночью мы осторожно выходили подышать воздухом небольшими группами по пять-шесть человек. Лишь когда вышли в Атлантический океан, нам сказали, что скоро будет Куба.  А перед Кубой мы снова спустились в трюм».

Солдаты в сарафанах

Как свидетельствует генерал Лопатин, с самого начала операции по личному распоряжению Хрущева было категорически запрещено пользоваться радиосредствами и даже шифрованными каналами связи для любых переговоров, связанных с операцией. Все управление осуществлялось визуальными каналами.  И все самые современные технические средства разведки США оказались «бессильными перед советскими войскам».

Правда, американцы почувствовали что-то неладное в резко возросшем количестве судов, шедших на Кубу. Их самолеты осматривали и фотографировали советские корабли, но видели только тот маскарад, которым их «потчевали» солдаты в… сарафанах.

По прибытии на Кубу началась предельно осторожная разгрузка, которая производилась только по ночам под усиленной охраной с суши и моря. Каждые два часа специальные водолазы погружались в воду для осмотра корабельных корпусов и дна бухты, чтобы исключить возможные диверсии.

Транспортировка ракетных комплексов по острову также была обставлена с большими мерами предосторожности. Когда, например, нужно было перекрыть основные автомагистрали, то имитировались  дорожно-транспортные происшествия. Всем советским военнослужащим категорически запрещалось пользоваться русским языком, и они заучили основные команды по-испански.

« В конце концов, пришло время устанавливать на боевые позиции ракеты Р-12 и Р-14, и на этой фазе обеспечить скрытность уже не удалось, - продолжил свой рассказ Лопатин. -  Как бы там ни было, но в итоговом отчете командира дивизии четко говорилось о том, что его ракеты были готовы уже 27 октября 1962 года нанести удар из всех 24 установок. Наступил пиковый момент ракетного кризиса, так как американцы, обнаружившие советские ракетные комплексы, впали в истерику. Их самолеты носились, едва не срезая верхушки пальм над кубинскими позициями. Хотя комплексы имели сильное противовоздушное прикрытие, располагавшее и ракетными установками «земля-воздух», и ствольной артиллерией, приказа открывать огонь на поражение не давалось».

Морской карантин

24 октября США  официально объявили об установлении вокруг Кубы морского карантина с целью не допустить прохода на остров новых иностранных судов. В американских  южных портах сосредоточилась 150-тысячная группировка войск на десантных судах. Вокруг острова концентрировались американские суда.

 «Вся информационно-пропагандистская машина США «вибрировала» от перенапряжения. Война казалась неизбежной, - рассказывает Михаил Лопатин. -  На моих глазах в Мексику потянулись караваны беженцев. На шоссе образовались пробки  от автомобилей с прицепами-«домиками». Повсеместно появлялись громадные палаточные городки, англоязычное население которых проклинало как воинствующий Вашингтон, так и Кремль, которые довели мир до критического состояния. Советские войска были тоже в большой напряженности, но паники не было – солдаты и офицеры готовились вступить в бой вместе с кубинцами ( их общая численность достигала 42 тысяч человек) . В случае отступления настраивались уходить в горы и вести там партизанскую войну».

Бригаде, в которой служил Владимир Гетьман, пришлось простоять скрытым лагерем на острове Пинос  полтора года – вплоть до декабря 1963 г. Сопки, пальмы , болота,  утром –  тучи гнуса, ночью – столько же комаров – все это  было и сказочно, и прозаично. Рядом стоял пехотный кубинский батальон. На сопках  - ракетный морской дивизион «Земля-вода».

«Кубинцы нередко появлялись возле нашей проволоки, - рассказывает Гетьман, - Им было любопытно, кто это и что здесь делает. Мы имитировали специалистов сельхозтехники. На вопрос, ты кто - ребята чаще всего отвечали  по- русски; шофер. Потом они уже сами полувопросительно встречали на : «чоферь»?  А вообще-то нас, русских они вскоре уже по внешнему виду определяли - нам всем выдали рубашки разного цвета, но обязательно в клеточку и зеленые носки...»

Николай Луценко вспоминает: « Как-то к нам на позиции приехал Фидель Кастро. Эту встречу я никогда не забуду – настолько  он был прост и доступен для простых людей. С ним прибыло всего две машины и без всякой охраны. На первых сидениях были он и шофер, зато на задних - лежало много оружия. К Фиделю бросился солдат- кубинец: «Фидель, ты очень плохо выглядишь!» Фидель ответил  просто : « Очень много работы». Потом он зашел в солдатскую казарму. Мы делали нары из бамбука, он заинтересовался   и тут же, видимо, проверяя их качество, шлепнулся  на них всей своей немалой массой. Понравилось. Мы потом ему  их подарили».

На грани

 Однажды вечером, когда проводились регламентные работы на станции, вдруг все услышали сигнал тревоги. Тут же последовала команда включить всю технику на передачу.  Это было удивительно, ведь до этого открыто  в эфир  группа еще ни разу не выходила. Владимир  глянул на индикатор, а там сотни «точек», которые «ползут».

 « Это было фактическое начало ядерной войны. Но осознание этого пришло потом. Стало страшно », - признается  Владимир Гетьман.

По рассказу Лопатина, 27 октября в ответ на непрекращающиеся полеты американской авиации над территорией Кубы было решено применить оружие. В тот день советская ракета сбила самолет-разведчик У-2, летевший на высоте 21 км. Кубинцы почти одновременно уничтожили истребитель Ф-106. Казалось, теперь войны не избежать.

«Однако у тогдашних руководителей  и в Кремле, и в Белом доме хватило воли и мудрости, чтобы не ввергнуть мир в пучину ядерной катастрофы, - говорит  Михаил Лопатин. -  Кеннеди устоял перед натиском своих «ястребов», требовавших нанесения ударов по Кубе и советским войскам. Возможно, и за эту «слабость» он позднее поплатился жизнью. Отступил и инициатор операции «Анадырь» Никита Хрущев, который публично заявил о готовности вывести советские ракеты из Кубы  - при условии отказа  американцев от идеи вторжения на остров. При этом, с моей точки зрения, было бы искажением правды трактовать развязку Карибского кризиса как поражение СССР. Да, Хрущев первым дал сигнал к отступлению, но ведь и  Соединенные Штаты взяли на себя неслыханное доселе обязательство не использовать свои вооруженные силы для вторжения на Кубу. Это было недвусмысленно изложено в личном письме президента Кеннеди к Хрущеву, которое я переводил в 1963 году для Фиделю Кастро в ходе его первого визита в СССР.  Что еще я могу сказать? Меня поразили  оплошности ЦРУ и военной разведки США, «проморгавшие» операцию «Анадырь». Ведь  по их донесениям, на Кубе находилось около 10 тысяч советских военнослужащих, в то время как их было в четыре раза больше.  А о ядерной опасности для самих США они вообще не имели четкого представления».

 Министр обороны США Р. Макнамар позднее утверждал: « …если бы американские войска были атакованы с применением ядерного оружия, то США не воздержались бы от ответного ядерного удара. Это кончилось бы полнейшей катастрофой не только для США, Кубы, Советского Союза, но и для всех стран мира. А отечественные историки подчеркивали: « Карибский кризис стал поучительным уроком, четко определившим границы, за которые нельзя заходить, не ставя мир перед угрозой разрушительной войны. В ядерной войне не будет ни победителей, ни побежденных».

«Когда 3 декабря мы  приземлились в  Риге, спустившись по трапу, увидели  первый легкий снег, - вспоминает Владимир Гетьман, - наши ребята бросились на землю и целовали этот снег. Это было возвращением на Родину».

Наталия Кононова,  «ОстроВ».